Российская земля начинается с Кремля, а наша Мурманская земля – с Колы

Здесь земли край, здесь и до бога, и до нечистой силы рукой подать. Знаешь как говорят: от Колы до ада – три версты. Вот как! Самое что ни на есть тридевятое царство. Старики сказывают, раньше тут жили только колдуны да знахари. И Иван-царевич в старину тоже сюда, на лукоморье, за счастьем ходил. Он будто и оставил потомство-то. С тех пор и считают: все коляне знатных кровей. Оттого и крепостных в Коле нет. Все себе господа. Особенный город. На Российском Севере таких нет больше.

Борис Поляков. «Кола»

Продолжаю рассказ о путешествии по Кольскому полуострову. И наш трудяга-автобус шустро катит в сторону Колы, от которой пошло название всего северного края. Было это так.

В месте слияния рек Кола и Тулома, близ их впадения в Кольский залив Баренцева моря, с незапамятных времен поселились люди, «которых из многих земель Руси-России гнала безысходная нужда в необжитые, глухие места. Шли сюда непокорные и обездоленные, спасая себя от кнута и палки, стремясь сохранить ноздри и уши, уберечь лоб от клейма, голову от плахи. Шли от великих князей подальше и устраивались в этом суровом краю обстоятельно, навсегда».

Никто уже не вспомнит, почему первопоселенцам пришлось по нраву именно название реки Колы, а не протяжно-певучее ее сестры--Туломы, но постепенно слово «Кола» прилепилось ко всей окружающей местности: Кольским стал залив и даже полуостров, само поселение тоже повторило в названии имя реки.

Сложно достоверно сказать, когда же возникло это поселение. Известно только, что при слиянии уже знакомых нам рек, на мысу, уже в 1532 году стояла церковь, а в 1565 году поморская деревенька Кола упоминается и в документах.

Удаленная вглубь полуострова Кола имела свободный выход в океан. Удобное расположение привело к росту Колы, как не знающего себе равных на севере торгового места. Через заброшенное на край земли селение Европа стала торговать с Россией, минуя Балтику, где Ливонский орден, поляки да шведы строили козни русскому царю Ивану Грозному.

Вид на Колу с горы Соловарака, панорама, 1914 год.

Кола никогда не знала крепостного права. Жители селения строили промысловые суда, на которых ходили бить тюленей и нерп, ловили зубатку, треску, палтус, королеву рыбного царства-семгу и даже добывали жемчуг.

Били огромных китов в Кольском заливе, а скелеты их отправляли в Петербург (когда уже Петербург появился).

Добывали и зверя: водились тут медведь и бобер, лисица и куница, белка и горностай. Дикие олени и лоси находили себе пищу среди скудной растительности.

Полные туеса ягод приносили бабы из тундры: черника, брусника, морошка родились тут в изобилии.

Варенье из морошки-ум отъешь!

И еще какие-то неведомые водяника с княженикой.

Водяника или шикша, иногда ее называют еще медвежьей ягодой.

У нее очень мягкие стебельки и листики-иголочки, а сама ягода очень сочная. Охотники, рыбаки и те, кто много ходят по сопкам и тундре, употребляют её, когда хочется пить. Горстка этой ягоды — как глоток жидкости.

Чуть про грибы не забыла! Правда, думаю, если бы хозяйка таких грибов, как на фото, принесла--туесок бы ей муж на голову надел. Ну извините, грибов нынче на Кольском полуострове нет от слова совсем. Жара стояла почти месяц неслыханная для этих мест. Что выросло, то выросло.

Да и поселенка здешняя себя в обиду вряд ли даст. Женщины не отставали в работе от мужей-поморов: «пряли лен и пеньку, вязали невода и сети, вили веревки из соснового корня, шили из оленьих шкур теплые одежды. В скудную землю на огородах сажали репу и капусту, в верховьях Туломы косили сено».

Не вызвала у сурового парня доверия незнакомка с фотоаппаратом. Позвал брата на всякий случай. Узнаешь, мол, тетка, брата Колю?

«В чем сила, брат?». Во взгляде искоса с характерным прищуром. Мне все сразу стало понятно, наводить объектив перестала.

Вот из таких же мальчишек вырастали в старину воины-коляне, которые отбивали атаки шведов и финнов в конце 1589 года, взяв в долг у датских купцов четыре пушки с ядрами да четыре больших пищали с припасами. Не только оттеснили врага от крепости, но и захватили много пленных вместе с их воеводою. На три года после этой победы царь освободил Колу от податей, торговых пошлин и несения повинностей.

Над датским королем, который предложил купить Кольский полуостров за пятьдесят тысяч талеров, только посмеялись на Руси: «Хотя и много у русского царя земель, но собственности он своей не уступит, если даже король предложит сумму в пять раз большую».

В 1611 снова пришли в Колу шведы. И опять разбили их коляне.

Со временем набравший силу Архангельск постепенно отобрал у Колы ее главную роль в торговле с иностранцами. Тихо и мирно зажили коляне.

«Река справа и река слева. Внизу, под ногами, сгрудился город. Крепость раскинула стены-плечи, смотрела башнями на залив, отгораживала от него большой собор девятнадцатиглавый, каменную церковь поменьше и казенные дома. Теснились улицы, к крепостной стене жались дома, и только здесь, у подножия, на луговине было просторно».

В 1681-1684 годах неизвестным мастером здесь был построен девятнадцатиглавый Воскресенский собор, который в то время по праву считался самой лучшей многоглавой церковью на всем Русском Севере. Собор состоял из трех соединенных вместе церквей. Крест главного купола возвышался над землей на 37 метров. К сожалению, этот памятник храмового зодчества до наших дней не сохранился.

Храм Благовещения Пресвятой Богородицы--самый древний каменный храм на Кольском полуострове. В 1783 году Екатерина II в виде особой монаршей милости пожаловала самому северному городу Российской империи восемь тысяч рублей на сооружение каменного собора.

Взялись искать подрядчика, который построил бы церковь. И не нашли--за такую сумму никто не стал браться за строительство. Тогда деньги поместили в банк под проценты, и концу века сумма возросла до 14000. Нашелся желающий-- архангелогородец Василий Иванович Мышкин. В 1805 году был освящен придел «Алексия — человека Божия», как писал в своем отчете городничий, и начались богослужения.

В 1807 году строительство храма было завершено.

В 1854 году город был почти полностью сожжен и разрушен англичанами. Английский пароходофрегат «Миранда» двадцать часов бомбардировал деревянный город.

«Залп ударил опять неожиданно <…> Будто впервые теперь увиделось, как тесно построен город. Бомбы взрывались на нижнем посаде, в крепости. Огонь занимался кое-где на домах. <…> За мысом в нижней слободке все гуще дымом встает пожар. И на главном соборе он уже полыхает, на крепости. Но не видно нигде людей, только слышится пальба ружей».

Капитан «Миранды» знал: гарнизон малочислен и вооружен плохо. Однако не хотел риска: нужна была безусловная победа. Сутки стоял корвет под Колой. Англичане выдвинули колянам ультиматум, обещали сохранить имущество горожан, их жилища. Что может быть для людей ценнее? Но коляне ультиматум отвергли. Прошли почти сутки беспрерывной бомбардировки, а белого флага англичане так и не увидели.

Капитан «Миранды» никогда не разрешит себе погордиться этой «победой». Даже в близкой среде домашних или в тесном кругу друзей никогда вслух не вспомнит он город Колу.

Во всяком случае, так пишет Борис Поляков в книге «Кола», и мне хочется этому верить. Сразу вспомнился Наполеон в горящей Москве. Вроде победил, только вот кого?

Кола сгорела практически полностью. А Благовещенский собор устоял, благо, был он каменным.

В 1916 году в приходе храма насчитывалось 114 домов и 619 прихожан. Ему принадлежала одна десятина земли вокруг, около двадцати десятин сенокосной земли близ Туломы и семужная тоня* «Пейва».

*Места ловли семги не выбирались случайно, а определялись исходя из знания природы родных для рыбаков мест. В результате многолетней промысловой деятельности были определены наиболее уловистые и удобные для промысла места, получившие наименование тони. Тони могли быть и речными, и морскими. Каждая тоня была оборудована для проживания промысловиков, хранения рыболовных снастей, а также заготовки улова. Как правило, в пределах далеко расположенных от места жительства рыбаков тоней находилась одна или несколько избушек, в которых рыбаки проводили рыболовный сезон. Именно тони были основным местом промысла и служили основной единицей собственности при распределении промысловых угодий среди владельцев.

Кстати, на Русском Севере лосося (семгу) называли «рыбой», а всех других рыб — по их названиям. И, хотя по объему промысла семга уступала другим видам, цена на нее была существенно выше, чем, например, на треску.

(Информация с сайта Охотники.ру)

Наверное, мне захотелось рыбки, так я увлеклась описанием семужного промысла. О высоком надо думать, о высоком!

Продолжаю про Благовещенскую церковь.

26 ноября 1931 года на собрании в Кольском рыболовецком колхозе «Пробуждение» было принято решение о закрытии Благовещенской церкви. Под предлогом «аварийного состояния» ее планировали снести. Отец Константин (Мелентьев) пытался не допустить уничтожения храма, предоставив в комиссию по вопросам культа при Президиуме ВЦИК альтернативный акт техосмотра храма.

Колу объявили центром мракобесия, где даже пионеры в Вербное воскресенье ходят с вербами. В конце декабря 1931 года Благовещенская Церковь была закрыта, протоирей Константин Мелентьев в 1937 году был арестован и вскоре расстрелян.

В храме возобновились богослужения после окончания войны, но в 1958 году его опять закрыли. В стенах храма разместили школьные производственные мастерские. Впоследствии в здании расположился склад, а потом церковь стала совсем бесхозной. Все что можно было сломать--было сломано, а купол и шатер были обезглавлены.

В 1984 году после реконструкции в Церкви был открыт музей поморского быта, а в 1992 году храм был передан Русской Православной Церкви.

Сейчас это действующая церковь, в которой хранится большой деревянный Поклонный (путный) крест. Этот самый древний памятник Кольского севера был установлен в 1635 на берегу залива в почесть священнику Варлааму Керетскому — покровителю северных мореплавателей.

Плавно перехожу к рассказу про Варлаама Керетского и сразу предупреждаю: слабонервных и особо впечатлительных прошу удалиться. Лично я до сих пор в себя не пришла.

Церковь Варлаама Керетского появилась в городе в 2001 году.

Изначально на месте современного храма стояла старая деревянная церковь, освященная во имя Святого Николая. Интересно, что предыдущий храм находился на месте, где еще многими годами ранее располагался Кольско-Печенгский монастырь. Поэтому остров, где сейчас находится церковь, называют Монастырским.

Преподобный Варлаам Керетский так и не был официально канонизирован, но православный люд всего северного поморья России в течении трех столетий обращался к нему в бедах и напастях, как к великому заступнику на море, почитая наравне с Николаем Чудотворцем.

Все берега северных морей были уставлены обетными крестами, которые сооружались в память о чудесных заступничествах преподобного. Но прославлять чудотворца не спешили. И вот почему. Обратимся к «Повести о преподобном Варлааме с Керети».

Родился и воспитывался Варлаам «в Керецкой волости, что на море-окияне». Село Кереть-древнее поморское поселение на южном берегу Кандалакшского залива Белого моря.

Кандалакшский залив Белого моря.

Затем он служил священником в храме Николая Чудотворца «в Колском граде», был ревностным и одаренным пастырем, ведя «непрестанную брань с князем тьмы».

По преданию, Варлаам «заклал беса», обитавшего на Абрам-мысе (южное колено Кольского залива, про него подробнее я расскажу позже) и требовавшего от выходящих в море рыбаков Колы языческих жертвоприношений.

Вид с Абрам-мыса на Мурманск. Вот таким нас встретил город.

Бес покинул эти места, но пообещал отомстить Варлааму. И слово свое сдержал.

Ко времени начала Пасхального богослужения в церкви, где матушка (жена Варлаама Керетского) должна была петь на клиросе, бес осуществил нападение на нее путем духовного повреждения.

Внезапно матушка стала вести себя неадекватно, соблазнительно, насмехаясь и допуская невероятную клевету на мужа. В «Старине о Варлаамии Керетском» сохранились подлинные слова матушки:

«Я одежды поповской боюсь,

Я твоей бороды не люблю.

Полюбила я молодчика молоденького…»

По дьявольскому наущению Варлаам, заподозрив свою жену в измене, убил ее. Убиение произошло во время службы в родном селе Варлаама, в Керети. «Убийство совершивши» Варлаам хоронит тело жены, «и земле тело предав отходит во град Колу к тамошнему иерею».

Время можно назвать весьма точно-1546 год, в это время в Коле находится преподобный Феодорит Кольский, который «на устье предреченной Колы реки созидает монастырь».

И вот тут-то начинается самое впечатляющее.

Обращаясь к «отцу своему духовному» Варлаам «вествует об убийстве и прося прощения, слезами землю омакает, о содеянном в ярости и невоздержании».

Духовный отец всех священников, преподобный Феодорит накладывает на Варлаама невероятную епитимию, причем называет ее «игом легким». Надлежит Варлааму «мертвого носить во гробе, дондеже оное тело тлению предастся».

Ничего подобного такой епитимии я никогда не слыхивала.

Варлаам откапывает гроб с телом жены, погружает его на свой карбас (судно) и начинает свое шествие «по окияну-морю, по непроходным местам». Т.е. возит гроб с телом жены от берегов Керети, по Кандалакшскому заливу Белого моря, далее по Баренцеву морю вокруг всего Кольского полуострова и по Кольскому заливу до Колы.

Вид на Баренцево море.

На путь в одну сторону у него уходил месяц, после чего Варлаам отправлялся в обратную сторону. Три года продолжал он этот путь покаянного скитания «бурю и дождь, и всякую воздушную нужду (т.е. осадки и ветер-комментарий мой) терпя», и также «терпя смрад и всякую скорбь от мертвого тела». При этом, согласно епитимии, он должен был «в посте и молитве пребывать, и таковое воздержание иметь, что рыбою только на пасху единою причащатися». Т.е. только раз в год он мог съесть рыбу, чем питался остальные 364 дня, находясь в карбасе среди бушующего моря-одному богу ведомо.

В самом страшном сне не приснится подобное наказание. Варлаам со слезами молил бога об отпущении греха и был рад принять кончину в штормовом «Ледоватом море». Но не суждена была ему скорая гибель, при этом куда бы не направлял Варлаам свою лодку, ветер ему был всегда встречный и сильный, против которого ему постоянно приходилось грести. Такой тяжкий, постоянный труд «весла из рук своих не выпускаше» привел Варлаама к горбатости.

Тело истлело, но Господь так и не давал ему смерти. Варлаам захотел понять, не прощен ли он.

В то время у побережья мыса Святой Нос обитали страшные черви (моллюски-комментарий мой), так называемые «корабельные сверлила», которые протачивали днища морских судов. Варлаам обратился к небесам с молитвой о спасении поморов от этой напасти и был услышан: «черви те без вести» исчезли. Приняв этот знак о прощении, Варлаам оставляет мир и принимает монашеский постриг.

Прошу прощения за столь долгий экскурс в богословие, но на меня история произвела просто неизгладимое впечатление. Мне было не по себе даже когда я писала об этом, когда же нам Василий Копышенко рассказал эту историю возле храма, у меня волосы под шапкой встали дыбом.

<img src="/upload/006/u617/06/5e/img-20180813-141916.jpg" "="">

Возможно, я слишком впечатлительная, но это реально страшно. Голливудские ужастики меркнут перед описанием жития преподобного Варлаама.

Больше мы в Коле никаких достопримечательностей не посещали (да их там, собственно, и нет), а поехали обратно в Мурманск, чтобы после обеда продолжить экскурсию по городу.

Черно-белые фото Колы с сайта www.perunica.ru

В подготовке текста использованы книга Бориса Полякова «Кола» и статья «Неизвестные подробности жития преподобного Варлаама Керетского из обнаруженного древнего канона 1657 года письма Соловецкого монаха Сергия Шелонина».