Здесь по утрам звук колокола медный плывёт и разливается окрест

После небольшого перерыва на поездку в Сибирь я снова отправляюсь в однодневный тур с «Серебряным кольцом». Название у экскурсии очень лиричное и душевное: «Благословенный край: Покрово-Тервенический монастырь — Акулова Гора».

Программа путешествия очень насыщенная, но случились у нас и сюрпризы: мы не попали в центр вепсской культуры в Тервеничах и в небольшой музей в доме художников Грецких, летним жарким воскресеньем оба музея оказались закрыты. В программах поездок возможны изменения по объективным причинам, и, в качестве приятного бонуса, на обратном пути наша группа заехала во Введено-Оятский монастырь.

Про Покрово-Тервенический монастырь и усадьбу Имоченицы прекрасно рассказала Анна Анфилатова, я же более подробно остановлюсь как раз на Введено-Оятской обители. Мне захотелось понять, как «устроен» монастырь изнутри, как живут его насельницы.

Введенский храм монастыря.

Но сначала история монастыря, которая заслуживает особого внимания.

Через 11 лет после смерти святого преподобного Александра Свирского, в 1545 году, его ученик Иродион описал житие преподобного, в котором содержатся первые сведения об обители. Родители преподобного — Сергий и Варвара (в миру — Стефан и Васса) — крестьяне села Мандеры, были пострижены в Введенском Островском монастыре (так называлась мужская обитель, находящаяся тогда на этом месте) и здесь же впоследствии погребены.

В первой половине XIX века монастырский комплекс сформировался в том виде, в каком он явился нашим взорам.

К началу революции монастырь был одним из небольших среди мужских монастырей, в нем насчитывалось 10 монахов и 3 послушника.

С октября 1918 года в монастыре обосновалась коммуна «Пролетариат», в которую помимо Введенского монастыря входили деревня Барково, Чашковичи, Яровщина. В коммуне было 82 человека, проживали при Введенском монастыре- 47, из них трудоспособных — 33 человека. Образовалась коммуна из рабочих, ранее обрабатывавших земли монастыря: к началу XX века монастырь имел хорошо налаженное хозяйство, обители принадлежало более 500 га земли.

«В марте 1919 года монастырь был окончательно закрыт, и братия оставила обитель. Ушли все, кроме одного – иеромонаха Николая (Сергиевского), сразу вошедшего в коммуну. Отец Николай вплоть до ареста никогда не прекращал богослужения, берег оба монастырских храма». Цитата из открытой православной энциклопедии «Древо».

Коммуна просуществовала недолго и распалась уже в 1921 году «в силу неурядиц среди членов коммуны».

23 ноября 1932 года президиум Леноблисполкома вынес постановление о ликвидации «рассадника мракобесия». На территории монастыря организовали совхоз «Ильич», просуществовавший до начала 90-х годов. Здесь располагалась его центральная усадьба, во всех помещениях жили люди, причем очень тесно и неудобно, даже в колокольне было несколько «квартир». К Введенскому храму во всю его длину сделали пристройку – кинозал над разоренным кладбищем.

Поразительна история возрождения монастыря, точнее судьбы людей, которые его возрождали, в первую очередь женщин (напомню, что до октябрьских событий обитель была мужской).

В 1991 году разрушенный монастырь передали для ведения приходского хозяйства Свято-Троицкому Измайловскому собору. Т.е. фактически земли монастыря предполагалось использовать как огород.

Сам собор тоже только-только передали общине, он был не действующим и требовал серьезного восстановления. В нем не было окон, летали птицы и туда-сюда безбоязненно сновали огромные крысы. И вот собор, находящийся в удручающем состоянии, получает еще и разрушенный монастырь.

Художник Константин Иванов, один из членов общины (а состояла она тогда из людей высокообразованных, ученых: сотрудников Русского музея, Пушкинского дома и т.д.) вспоминал: «Нищета была – надо было видеть. Нас спасала гуманитарная помощь с Запада. Приходили машины и привозили питание. В магазинах же ничего не было. Голод. И вдруг неожиданно пришла идея: а что, если взять Введено-Оятский монастырь, где был совхоз и полное запустение, – как подсобное хозяйство?»

Когда члены общины впервые приехали в монастырь, то увидели ужасную картину: «болото, трясина, – ходить невозможно. Все раздолбано – в жутком состоянии. Храм, который сейчас привели в порядок, представлял из себя руину. Как и колокольня. Все обваливается, падает».

В таком виде монастырь был передан церкви.

Глядя на идеальную чистоту и порядок в монастырском дворе сегодня, представить то, что здесь было, совершенно невозможно.

Весной прихожане приехали, чтобы посадить картошку. Среди них была и алтарница Свято-Троицкого Измайловского собора Лидия Коняшова, которая решила не возвращаться домой, она просто не смогла бросить разоренную обитель и осталась в монастыре. Справа от церкви находился двухэтажный барак, в нем она и поселилась.

Год был прожит в тяжелых условиях: холод, отсутствие воды, элементарных удобств, скудость во всем. «Видимо, топила печь в одной из комнат (все остальное – ледник), носила воду из реки…

И, действительно, первую зиму была совершенно одна. Но постепенно начала собирать вокруг себя людей: офицерских жен из стоявших поблизости частей, монахинь, которые стали постепенно-постепенно все приводить в порядок».

В мае 1993 года Лидия Коняшова приняла постриг с именем Фекла. В этом же году 27 декабря монастырь вновь открылся, а монахиня Фекла была назначена его настоятельницей.

Вначале сестер было всего четыре. Сейчас насельниц тридцать человек, из них двое живут в скиту. Но монастыри Северо-Запада никогда не были многолюдными.

Как выглядит ежедневная жизнь монастыря? Это две основные составляющие: труд и молитва. При монастырях (здесь я говорю и про Покрово-Тервенический монастырь тоже) большие хозяйства. Скотный двор, теплицы, огород, покосы, картофельные поля.

Подсобное хозяйство я сфотографировала в Покрово-Тервеническом монастыре, у нас там было больше времени на изучение повседневности обители, а принципы одинаковые.

Кабанчик-кабачок.

Хозяйственные постройки и огород.

В основном, в период весеннего половодья, да и летом тоже, на трапезах часто бывает рыба, изловленная зачастую паломниками.

Как раз, когда мы были в Покрово-Тервеническом монастыре, сестры собирались к трапезе, и я услышала, что сегодня к обеду рыбка. Во Введено-Оятском монастыре посажен сад из ягодных кустов и плодовых деревьев: яблонь, груш, слив.

Монастырь обеспечивает себя овощами. Все остальное приходится покупать, в том числе и хлеб, пекарни нет: работа в пекарне — физически тяжелая, печь хлеб пока некому. Молочные продукты тоже свои.

Есть иконописная мастерская. Часовня преподобных Сергия и Варвары расписана одной из инокинь.

В школе поселка «Рассвет», недалеко от монастыря, более десяти лет работает клуб «Родник», где сестры занимаются с детьми, ставят с ними спектакли к праздникам, устраивают поездки.

Народу мало, послушаний много: уборка территории, трапеза, скотный двор, огород.

Ждут обитель суровые будни,

здесь свои – и устав и закон,

ведь монах – он и инок, и трудник,

он и плотник, и каменщик он ©.

Но центром жизни в монастыре остается богослужение. Суть монашеского служения-это всецелое посвящение себя, всей своей жизни на служение Богу.

И так вокруг торжественно и славно,

какие дали видятся кругом.

Нет, не мечтал бы каждый православный

ни о каком о месте о другом.

Недаром в достопамятные лета,

пройдя свой путь страдальческий земной,

покоились российские поэты

за монастырской прочною стеной ©.